- Если бы Вы взялись сегодня писать остросоциальный фантастический роман, то какую главную проблему попытались бы донести? Что Вас, как человека, беспокоит в сегодняшней жизни больше всего?

Проблемы глобализации, терроризма, мультикультурализма (в том числе проблема межрелигиозных отношений). Это, в принципе, связанные друг с другом проблемы.

- В одном из своих недавних интервью Вы сказали, что фантастических произведений сейчас много, «но новизны нет почти ни в чем». То, что «новизны нет» – может быть, естественно для жанра, которому больше ста лет, если вести отсчет с Чапека и Уэллса. Все уже сказано, все написано… Или это нынешнее состояние писательских умов – никому и не хочется искать эту «новизну». «Новизна» на рынке не востребована…

Так называемой большой литературе несколько тысячелетий. О любви писали три тысячи лет назад, пишут сейчас и будут писать всегда. Но выживают те произведения, в которых автору удается сказать о любви что-то свое, по-новому, так (или то), как никто раньше не говорил. В большой литературе возникают новые течения, постмодернизм приходит на смену модернизму, в реалистической прозе становится все больше элементов фантастики, мистики. Фантастической литературе столько же лет, сколько реалистической – даже больше. Так что, по сравнению с общим литературным процессом, научная фантастика – молодой поджанр, ему не уже, а всего полтора века. И требование новизны никуда не делось. В большой литературе происходит смена интересов, смена направлений, способов выражения авторской мысли – тем более это должно происходить в научной фантастике. К сожалению, именно новизны современной российской фантастике (научной, в том числе) и не хватает.

- Представим, что завтра летающая тарелка сядет на Красную площадь. Событие, без всяких сомнений, с далеко идущими последствиями… Как Вы думаете – умрет ли НФ, как жанр, в этот же день, потеряв для людей всякую актуальность?

В тот день НФ получит мощнейший импульс для своего развития. Сейчас фантастические произведения о летающих тарелках, пришельцах, контактах основаны на примере единственной цивилизации – человеческой. Практически вся фантастика о тарелках антропоморфна, за редким исключением.

Цели пришельцев антропоморфны по той же причине – это или завоевание, или торговля, или передача землянам информации (в редких случаях – обмен). В наиболее «продвинутых» произведениях, ставших классикой, – цели инопланетян остаются непонятными: «Солярис» и «Фиаско» С. Лема, из более поздних примеров – «Ложная слепота» П. Уоттса.

В общественном же сознании пришельцы стабильно ассоциируются с зелеными человечками, внешность которых мало меняется от одного «контактера» к другому.

Фантазии, человеческому воображению нужен новый мощный толчок, каким и станет реальное прибытие пришельцев. Если представители иной цивилизации действительно когда-нибудь посетят Землю, то наверняка прилетят не на тарелочках или иных подобных летательных аппаратах. Начнется новая эра в истории, а для фантастов возникнет новое поле для бурной фантазии – узнав, как реально выглядят пришельцы, какова, хотя бы в принципе, их наука и техника, писатели смогут вообразить дальнейшие многочисленные сценарии развития отношения человечества с иными цивилизациями.

Пусть прилетают. Не знаю, будет ли от этого реальная польза нашей науке, технике, политике, но для фантастики после явления инопланетян начнется новый золотой век.

Игорь Розов, Космоопера.ру