Люк захлопнулся с глухим звуком, отрезая экспериментальный модуль от орбитальной станции и всего окружающего мира. Ещё несколько секунд его глухой хлопок звучал в ушах, прерываемый лишь частыми ударами сердца. Очень скоро не стало слышно и его.

- Готов? – Голос в наушниках доносился издалека, словно из другой Вселенной.

Готов ли он?

Попасть в Эксперимент было сложно. Что там, это было почти невозможно: их отбирали строже, чем первую шестёрку космонавтов и всех предшествующих им собак. Главным критерием были не выносливость и хороший вестибулярный аппарат. Отборочную комиссию интересовало не физическое здоровье, и даже не умственные способности кандидатов, а их устойчивость к разного рода нагрузкам на психику. Для того, чтобы стать участником эксперимента, необходимо было выдержать целую цепочку испытаний: прожить несколько суток без сна, подвергнуться гипнотическому трансу и даже сохранять адекватные реакции под действием психотропных препаратов. Зато счастливчик, прошедший отбор, становился участником первого в истории человечества эксперимента по путешествию во времени.

Об эксперименте говорили полушепотом, говорили с придыханием и трепетом, говорили в любом автобусе и на каждой кухне страны. Мальчишки строили во дворах временые капсулы из досок и картона, и каждый, от мала до велика, читал теперь “Науку и жизнь”.

Суть эксперимента состояла в том, чтобы впервые отправить человека вперед во времени. Уже были успешно проведены опыты с предметами, уже прыгнул на три часа вперед рыжий кот Маркиз. Теперь очередь за человеком.

Экспериментальная установка располагалась на геостационарной орбите, на высоте тридцати шести тысяч километров над Землёй. Путешественник во времени должен был помещаться в небольшой герметичной камере. Камеру отделяли от орбитальной станции и отправляли на несколько часов вперед во времени. По прошествии этого срока операторы вновь присоединяли вернувшуюся из прыжка капсулу к станции.

- Готов?

Горло пересохло, в барабанных перепонках отчетливо отдавался пульс.

- Да, готов. Поехали.

В следующее мгновение не произошло ничего. Не взревели ракетные двигатели, экспериментатора не вжали в кресло стартовые перегрузки. Не дёрнулась стрелка механического хронометра, ни один лишний электрон не сошёл с внешней оболочки углерода в атомных часах. Просто, где-то там, за пределами четырёх развёрнутых и семи замкнутых измерений Вселенной, разорвалась и сошлась вновь ткань пространства-времени.

Взгляд привычно скользнул на наручные часы. Он много раз смотрел на них во время тренировок, воображая, как взглянет в тот единственный, самый важный раз. По странной иронии, часы остановились, стоило ему перейти порог экспериментальной капсулы. Здесь было множество дублирующих друг друга хронометров, так что особой беды в поломке одного не случилось. Наручные часы были скорее символом, чем прибором. Символом времени, застывшего в миг, когда человек решил подчинить его своей воле.

- Вторая минута эксперимента. Самочувствие нормальное, видимых изменений в окружении не произошло.

Комната была набита микрофонами и камерами, ведущими непрерывную запись. Прежде, ещё до полёта, он несколько раз просматривал видео с растерянно дрыгающимся в невесомости котом. Было трудно догадаться, поменялось ли что-то для животного в момент скачка. Маркиз нервничал перед взлётом, бесился на старте, беспокоился на орбите. Он мяукал в течении всего эксперимента, ветеринар не стал колоть транквилизатор, чтобы лучше следить за психомоторными реакциями. Реакций было более чем в избытке, и все они порождались нормальным, здоровым, но крайне раздражённым котом.

По крайней мере, экспериментатор останется жив. Кот прошёл временной скачёк без видимых психических нарушений, но хорошо ли нам известна психология кота?

Отстрел и стыковка модуля в сумме занимали не более четверти часа. Для путешественника эти минуты и были, собственно, всей длительностью эксперимента.

Капсула содрогнулась от несильного удара, снаружи что-то лязгнуло и заскрипело. Экспериментальный модуль, пойманный внешними манипуляторами, присоединялся к телу станции.

Вот и всё, экзекуция окончена. Теперь можно было возвратиться на борт и отдаться в руки докторов, биологов и психологов, которые досконально исследуют состояние первого человека, обуздавшего время.

Сработал пиропатрон, створка люка начала откидываться, но вдруг замерла и стала закрываться назад.

Люк глухо захлопнулся, возведя трёхсантиметровую титановую стену между ним и остальным миром. В воздухе повисла тревожная, ватная тишина, наполненная одними лишь сильными, очень частыми ударами сердца. Похоже, произошла какая-то ошибка.

- Испытание капсулы прошло успешно. Готов? – Голос в наушниках врезался в тишину.

Что значит готов, то есть к чему готов? Он многократно отрабатывал эту процедуру на тренировках, знал последовательность действий наизусть. Сейчас он должен был уже подняться на борт станции. Двери люка не предполагалось закрывать повторно.

- Что случилось? – Крик поглотили шипение и треск эфира. – Эй, в чём дело, почему мне нельзя назад?

Радиоволны искажались и тонули в неестественно искривлённых установкой пространстве и времени. О нормальной связи в таких условиях не могло быть и речи: слова дробились, перемешиваясь в белый шум, заполняя все частоты одинаковой бессмыслицей.

- К чему я должен быть готов? Ответьте вы там, на станции! Вы своём уме, у вас, что, крыши поехали?

“Готов…”, “поехали…” донеслось из наушников, словно эхом. Через мгновение капсула совершила скачёк во времени.

Голос оператора был записан заранее, теперь в этом не было сомнений. С того мига, как он вошёл в капсулу, от мира её отделяло нечто куда прочнее титанового люка. С ним не возможно было связаться с момента включения аппарата, как же он не догадался сразу. Кричал, как дурак, звал оператора, просил, умолял вернуть обратно. Беспристрастные микрофоны запишут его голос, пока хватит места на дисках, камеры будут снимать перекошенную физиономию. Интересно, кто протянет дольше, он или техника? И то, и другое – ничто перед вечностью. Похоже, он обречён.

Шесть раз люк отодвигался и захлопывался перед ним. Всё это было не более чем иллюзией, обманом. Выхода отсюда не существует, кто как ни он должен понимать это со всей ясностью.

Временная петля может повторятся бесконечно. Он будет болтаться в этой капсуле до старости, хотя до неё-то дожить не получится. Для всего остального мира он просто исчез, канул в небытие. Или ушёл в вечность, как кому будет угодно.

- Готов?

- Давно готов, – записанному голосу в наушниках можно было не отвечать, но очень уж хотелось говорить. Любопытно, сколько протянет капсула в таком автономном плавании? Закончится воздух, и он умрёт от удушья. Или всё же раньше сядут аккумуляторы, оставив его замерзать насмерть в ледяном космическом пространстве. Или, как знать, может он уже в совсем другом пространстве.

- Если… Если меня сейчас слышат, или услышат когда-нибудь потом. У меня осталось ещё несколько часов записи, это около двух десятков прыжков. Вселенная может существовать вечно, человек, увы, смертен…

Ещё в самом начале подготовки, накануне запуска кота на орбиту, ему случилось разговаривать с одним чудаковатым техником. У того была своя теория на счёт прыжков во времени.

- Если каким-то чудом эта запись попадёт в людские руки, я хочу, чтобы вы знали. Знали, что здесь случилось, поняли главное: что же на самом деле происходит в те три долгих часа, когда капсулу вышвыривает за пределы нашего мира. Три часа длятся здесь не мгновение, как мы все думали поначалу. Они растягиваются в вечность, бесконечное число повторений одного и того же сценария. Потеряться в вечности – самое страшное из мучений, скажу я вам.

Он вспомнил, как техник доказывал ему – весело, с усмешкой, что капсула во время прыжка выбрасывается из нашего мира в другой, потусторонний. И ещё спрашивал, не страшно ли ему в ходе эксперимента попасть туда, в преисподнюю.

- Не готов, – голос звучал устало и разочарованно.

Двое операторов сидели в креслах, закинув ноги на приборную панель.

- Не кисни, гони четвертак. Говорил же, этот на ад съедет, сразу видно было. Видишь, вон как к санитару тянется, чисто херувима увидел.

Несколько больших мониторов отображали хромированные стены капсулы и троих санитаров, провожающих к выходу бледного юношу с крайне одухотворенным лицом.

- На то оно, брат, и испытание! – Оператор назидательно поднял палец вверх. – Этот ещё молодец, долго держался. А помнишь седьмого? Тот после первого же круга стену лбом долбить начал, в параллельную вселенную выход искал.

Большой рыжий кот неодобрительно отвернулся от монитора и принялся вылизывать правую заднюю лапу.

- Маркиз, потерпи ещё пару часов – я тебе с обеда куриных костей припасу.

Кот окончил туалет, одобрительно мяукнул и будто о чем-то задумался – не то о предстоящем лакомстве, не то о других мирах. Что мы, в сущности, знаем о мыслях котов?

Рассказ предоставлен для литературного конкурса Космооперы.ру «…И ад кромешный»